Часто время в пути тянется бесконечно долго. Поэтому, чтобы его скрасить, здесь вы найдете хорошие анекдоты, интересные факты и истории.

Анекдоты

В Эстонии русский турист на трассе останавливает машину:
– До Таллина далеко?
Эстонец:
– Недалеко.
– Подвезете?
– Садитесь, пожалуйста.
Едут они час, два, три.
– Скажите, а до Таллина еще далеко?
– Теперь далеко!

В военкомате.
– Так, молодой человек, где хотите служить?
– В ПВО! В ПВО возьмите! В ПВО служить хочу!
– А с чего это у вас нервишки так сильно расшатаны, не высыпаетесь, смотрю, регулярно, со слухом проблемы начинаются.
– Я возле аэропорта живу. В ПВО меня возьмите! В ПВО!

В антикварной лавке:
– Сколько стоит этот горшок?
– ... это не горшок, это ваза!
– Мне виднее, как я его буду использовать.

Учительница:
– Сидоров! Твой отец вышел из дома и идет со скоростью 5 км/ч. Твой дядя, живущий в 3 км от вас, двигается ему навстречу со скоростью 4 км/ч. Когда и где они встретятся?
Вовочка:
– Очень скоро, в пивной около магазина.

Однажды ходжа Насреддин взошел на кафедру в Акшехире и обратился к верующим:
– Знаете ли вы, что я вам сейчас скажу?
– Нет, не знаем, – ответили верующие.
– Ну, тогда мне с вами не о чем и говорить!, – сказал ходжа Насреддин, спустился с кафедры и ушел.
Правоверным очень хотелось послушать ходжу Насреддина, и когда в следующую пятницу он спросил их:
– Знаете ли вы, что я вам сейчас скажу? Они хором ответили:
– Знаем, знаем!
– Ну, если знаете, зачем я буду об этом говорить, – сказал ходжа и опять удалился.
Тогда люди договорились, что когда ходжа Насреддин снова задаст свой вопрос, то они ответят: «Одни из нас знают, а другие – нет».
В очередную пятницу ходжа Насреддин опять спросил с кафедры:
– Знаете ли вы, что я вам сейчас скажу?
Одна часть верующих прокричала: «Знаем!», а другая – «Нет, не знаем!»
После этого ходжа сказал:
– Очень хорошо! Тогда пускай те, кто знает, расскажут тем, кто не знает!

Одно из «выступлений Левитана»

Рассказывает Юрий Левитан.

Случилось это в 1952 году, еще при Сталине. Хоть он и был отъявленный антисемит, но голос мой по радио ему импонировал. Говорят, еще до войны, он сказал на Политбюро: «Я думаю, что все важные сабития должэн гаварить по радио товарищ Левитан». Я читал в Отечественную войну все сообщения Совинформбюро и в «Последнем часе», перечислял, когда и из скольких орудий будет салют. Радио начинало говорить в шесть утра.

Когда было важное правительственное сообщение, мне с вечера звонили в мою коммунальную квартиру и сообщали, что в полпятого утра за мной заедет машина. Если трубку брал мой сосед-алкаш, он кричал мне: «Борисыч, тебя с радива. Пойдешь ротом деньги зарабатывать».

И вот, звонят мне с вечера – завтра читать что-то важное. А выступали тогда только в прямом эфире, записей еще не существовало, да и документ давали в последний момент.

А часов в двенадцать – у меня сердечный приступ. Вызвали «скорую». Врач: «Немедленно в больницу». Я говорю: «Да вы что? Мне правительственное сообщение в шесть утра читать». Врач: «Какие там шесть утра. Дай вам Бог вообще оклематься».

Я потерял сознание. Очнулся в больнице. В голове страшные мысли: что будет, если я утром не выйду в эфир. Это же смерть без всякого инфаркта. Проносится такая картина: товарищ Сталин в шесть утра включает радио и слышит, что читает не еврей Левитан, а кто-то другой. Вызывает Берию:

– Лаврентий, а пачему не Левитан гаварит по радио?
– Он заболел, товарищ Сталин.
– Нам не нужны бальные дикторы. У нас нэт нэзаменимых людей.
– Понял, товарищ Сталин. Примем меры.

И вот я уже на нарах.

Вскоре приехали в больницу первый зам. Председателя Всесоюзного радио и главный редактор «Последних известий». Стали умолять врачей, чтобы отпустили меня хоть на один час. Те отвечают: «Берите, но мы гарантируем, что живым вы его не довезете. Он не транспортабелен».

И вот – шесть утра. Позывные Москвы. Естественно, я не сплю. Сердце сжалось еще больней. Что-то сейчас будет. И вдруг... я слышу свой собственный голос, читающий новое Постановление ЦК. Сомнений нет – это я. Все мое. И тембр, и интонации, и паузы, и даже вдох мой.

Показалось, что я схожу с ума. Или уже сошел. На худой конец – слуховые галлюцинации.

Что же произошло? Ночью на радио объявили аврал. Начальники знали, что и они тоже будут ходить в виноватых. По телефону вызвали всех работников. Вопрос один – что делать?

И тут кто-то вспомнил, что на одном актерском сборище щупленький еврей, недавний выпускник ГИТИСа, делал пародии на Бориса Андреева, Петра Алейникова, Василия Меркурьева и других, в том числе и на меня. Один в один. Но ни имени его, ни где живет – никто не знает. Есть только описание внешности. Тотчас разбудили директора ГИТИСа. Он уже будил, кого ему надо. Вычислили.

В общем, часа в четыре домой к молодому актеру заявились два чекиста, разбудили – парень, конечно, страшно перепугался – его в машину и на радио. Дали текст, заперли на ключ в дикторской, чтобы он текст освоил. Минут через сорок он попросил послушать, как он читает. Повели в студию, и он через микрофон прочитал все Постановление.

Слушавшие минуту молчали, потом зааплодировали. У женщин выступили слезы. Спас всех.

Это был в дальнейшем известный артист эстрады, непревзойденный мастер пародий Геннадий Дудник. Позднее мы с моим дублером познакомились, и я подарил ему золотую печатку с надписью: «За спасение диктора».